Громов. Хозяин теней. 6 [СИ] - Екатерина Насута

— Молодой человек…

Тьма забурлила, потянулась ко мне, и матюкнулся за спиной Орлов, но не отступил. Зато я почувствовал, как разгорается его пламя.

И запах камня стал сильнее.

Так, не хватало тут схватку одарённых устроить. Дом, между прочим, мне нравится.

— Что тут происходит⁈ — нервный голос Николя заставил тьму пошатнуться.

— Николай Степанович, — Шувалов точно не привык отступать, но целителю ответил коротким кивком. — Рад, что вы здесь и надеюсь на вашу помощь. Объясните девушке, что ей…

— Это моя невеста, — тёмная сила некроманта Николая Степановича ничуть не испугала, он от неё просто отмахнулся.

— Извините, не знал. Но сути дела это не меняет. Мой род нуждается…

Может, конечно, мы бы и договорились.

До чего-нибудь точно бы договорились, но Птаха опять встрепенулась и засвистела, ей ответил коротким рыком Призрак. А уже потом раздалось полное возмущения:

— Н-на! Т-та!

И меня просто сдвинули в сторону. Спокойно и так, уверенно, что ли. А перед некромантом появился Тимоха. С карандашом в руке. И вторым, который он сунул за ухо. С пятнами угля на пальцах и Бучей, что устроилась на широком его плече и теперь на нём подпрыгивала.

— Это что за…

Облако силы вокруг Шувалова резко выросло, а после и плотнее сделалось. И это облако потянулось к Тимохе. Причём, готов поклясться, произошло это само собой.

— Назад! — заорал Шувалов, теряя остатки самообладания. Я видел, как кровь отхлынула от его лица, и губы резко посерели. И сам он поспешил толкнуть Тимоху в грудь тростью, да только скалу проще сдвинуть. А Тимоха трость перехватил.

— Ты! — он произнёс это с упрёком и второй рукой просто смял тёмную кипящую силу. А потом уже сам, отвечая, толкнул Шувалова. И тот, отступив на шаг, к ступеням, нелепо взмахнул руками.

— Тима, нельзя! — охнула Татьяна, хватая Шувалова за рукав.

И затрещало.

Не рукав. Ткань мироздания.

Я уже понимал, что происходит.

— Ко мне! Рядом! — и вцепился одной рукой в братца, которому вздумалось вдруг миры рушить, другой, кажется, в рукав Орлова. — Не отходить. И…

Она граница миров стремительно расползалась. И первым делом трещина всосала черную силу Шувалова, чтобы во мгновенье ока расшириться вдвое.

Втрое.

— Что тут…

— Тань! Не отходи! На тебе Николай… и этот…

Пол под ногами чуть дрогнул, и по доскам побежал-полетел спеша освоить новое пространство седой мох, а за ним уже и седая трава. Пахнуло той стороной — стылым ветром, сухою землёй и ещё миром, напрочь чуждым человеку.

Этот мир распахнул пасть, вбирая людей и кусок лестницы, и сомкнул её, закрываясь за спиной.

Чтоб вас…

Ненавижу некромантов. Особенно некоторых.

— А… мы это где? — голос Орлова прозвучал несколько нервно.

— Помнишь, — я огляделся. — Ты спрашивал, что на той стороне. Вот теперь сам можешь поглядеть.

— Ага… — впервые, кажется, Орлов не нашёлся с ответом.

Вот ведь.

Мы стояли посередине степи. Справа расстилалось поле серой травы, по которому гулял ветер. Впрочем, как и слева, и спереди, и сзади. Где-то там, вдалеке, виднелась тёмная полоса то ли леса, то ли горизонта.

Припекало солнце, почему-то сегодня небольшое, красное, как спелое яблоко.

Приехали, мать же ж вашу. А главное, всей нашей тесной компанией во главе с грёбаным некромантом. При этом сам Шувалов держится неплохо. Бывал на той стороне?

Скорее всего.

Вон, силушку свою богатырскую прибрал и запихал под дорогой пиджачок, осознав, что тут ею давить не след, потому как могут и придавить. Татьяна лишь вздохнула и, наклонившись, подняла доску с торчащим из неё ржавым гвоздём.

— Кажется, лестницу придётся чинить, — произнесла она.

— Ага, — встрепенулся Орлов, в руке которого обнаружилась балясина. — Если что, я не нарочно, я чтоб не свалиться ухватился…

— С лестницей разберемся, — Шувалов-старший тряхнул головой и тросточку свою опустил, опёрся на рукоять этак, по-светски. — Думаю, эта задача вторична. Сначала нам нужно понять, как отсюда выбраться.

— Любопытное место, — Николай Степанович присел и пощупал траву. — Какая невероятная насыщенность! Выходит, правы те, кто утверждает, что при переносе материал изрядно теряет в свойствах, если даже эта…

— Николя, — мягко произнесла Татьяна.

— Ах, да… извините. Понимаю, что несколько не вовремя, однако это многое меняет и…

И сорвал-таки травинку, чтобы сунуть в карман пиджака.

Вот сразу увлечённого человека видать.

Я вздохнул и выпустил Тьму, которая, впрочем, разумно не стала показываться, но скользнула прямо в траву, растворившись в этом сизо-сером море.

— Знаете… а отец обещал, что, мол, в следующем году, летом, он возьмёт меня на ту сторону, — произнёс Орлов с немалой задумчивостью. — Я как раз достаточно подрасту для подобных… прогулок.

— Вернешься и обрадуешь, что ты уже достаточно подрос, — Демидов не удержался. И траву потрогал.

— Аккуратней, молодые люди. Постарайтесь не допустить порезов. Твари остро чуют кровь и… — Шувалов-старший окончательно взял себя в руки, огляделся снова. Внимательно так. Даже не хочу думать, что именно он увидел. — И силу. Кровь и силу. Поэтому, будьте добры сделать так, чтобы ваша сила оставалась внутри вас.

Он перевёл взгляд на Тимоху, который застыл, устремив задумчивый взгляд куда-то вдаль. Буча на его плече нервно переминала лапами, и теперь она походила на крупную кошку. Правда, несколько лысоватую, будто лишайную.

И четырёхглазую.

И с хвостом чрезмерно длинным.

Короче, очень странного вида кошку.

— Признаю, что вёл себя недостойно. И приношу вам, Татьяна Ивановна, свои глубочайшие искренние извинения…

Аристократ.

Поклонился. Ручку к сердцу прижал. Ножкой о траву шаркнул.

— И готов компенсировать причинённые неудобства, но… как понимаете… не здесь.

А то. Понимаю. Здесь что-то компенсировать сложно.

— И потому не могли бы мы продолжить нашу беседу в… более привычной обстановке.

В поднебесье мелькнула быстрая тень.

— Я бы с удовольствием, — степенно ответила Татьяна светским же тоном, — однако к сожалению совершенно не представляю, как в эту… более привычную обстановку вернуться. Савелий?

Вот чуть что, так сразу Савелий!

А между прочим, я тут в кои-то веки не при чём! Можно сказать, случайная жертва чужого произвола.

— Я тоже без понятия, — честно ответил. — Это всё Тимоха. Тимоха!

Тимофей обернулся.